Как Руслана Лыжичко на Евровидении отдувалась за украинских проституток (exclusive)

Руслана продолжает жить в «диком» ритме — то есть сугубо безумном. Бесконечные разговоры в машине, ресторане, по мобильному телефону дают понять, что идеи кипят ключом и чудом не «срывают крышу». Эта маленькая женщина с фотогеничным загаром и обнаженным пупком солнечно улыбается, эмоционально восклицает, нежно обнимается, строго дает наставления, мимоходом раздает автографы… Она живет в таком ритме уже минимум десять лет.

— Руслана, в какой момент жизни вас застало это интервью? На каком этапе?

— Только закончилась пресс-конференция по поводу моего благотворительного концерта перед Евровидением. Мы организуем его совместно с международным фондом «Детям Чернобыля», вся выручка пойдет на помощь медико-реабилитационным заведениям во Львове и Днепропетровске. Благотворительность в Украине нужно переводить в ранг обязательной деятельности известных людей, как это давно уже стало привычным на Западе. Я не просто наблюдаю за этим с расстояния — самая бываю в львовском учебно-реабилитационном центре «Источник», дружу с тамошними детками, они делятся со мной сокровенным…

А относительно этапа … Я уже более-менее сориентировалась, что натворила в своей жизни и жизни страны. Пытаюсь «оседлать» ситуацию, которая навалилась на меня после Стамбула. В то время ничего нельзя было ни спрогнозировать, ни спланировать, практически свелась на нет и личная жизнь. Родственники и друзья однажды сказали: «Наконец-то Руслана возвращается». Ведь я на год выпала от общения с ними.

Однако этот год прошел очень плодотворно. Мы с командой закрепили свой статус в европейской шоу-индустрии и теперь должны производить еще более креативный материал. Для Европы «Дикие танцы» — в некоторой степени амбициозный, в некоторой – оригинальный, и лишь отчасти воспринимается как профессиональный проект. И, безусловно, все чувствуют, что мы не ограничились только победой на «Евровидении», ведь это было только началом нашего пути. Сейчас мы не зацикливаемся на проделанной работе, а закладываем надежный фундамент в будущее. Те шоу, костюмы, оригинальные разработки, аранжировки, общий имидж, которые мы замыслили, — это все очень сложно…

— Креатив и эксклюзив на всех направлениях?

— Да, и здесь важно сохранить себя, не поддаться «шлифовке». Со мной пробовали это делать европейские и американские продюсеры, но я отстаивала свое видение на всех этапах в студии, на съемках… И это, кстати, вызвало большое уважение.

— Удалось ли вам применить свой опыт «Евровидения» в организации конкурса в Украине?

— Однозначно! Слава Богу, к этому была привлечена вся команда, которая тогда победила, а не только я, как было изначально. В общей сложности человек тридцать. Именно они обеспечили победу на качественном уровне, знали всю «кухню» и приняли на себя полный спектр проблем.

Вообще победила я не потому, что сама такая классная, а благодаря высокопрофессиональным и во многом альтруистическим людям. Я их искренне люблю. Оставаясь «за кадром», они не заработали себе больших дивидендов, главный результат получило государство в виде своего обновленного имиджа.

— Как с тем, что выборы Президента, которые плавно перетекли в «революцию», задержали подготовку к «Евровидению — 2005»?

— «Оранжевая революция» дала идеальную основу для проведения конкурса! Представьте, что европейцы приехали бы на шоу в страну, о которой ничего не знают. Многие не ассоциировали ее даже с Чернобылем — для них это просто часть бывшего Советского Союза, «аморфная» территория. Теперь они в курсе, что мы отдельный народ, великая держава с политической волей и глубокими национальными традициями. Юбилейное «Евровидение» в такой стране — это уже достойно и престижно.

Сжатые сроки подготовки были, скажем, и в Стамбуле. Украина хорошо подготовилась. Я даже не знаю, где еще подобным лично руководил Президент.

— За последний год вы много поездили по Европе и Америке. Имели достаточно официоза, общения с публикой. Это дало какие-то зримые результаты?

— В путешествиях я получила две главные вещи. Первая — это опыт. Неоценимый! Теперь уверенно могу сказать, что немного знаю мир, чувствую его. В некоторых странах я не просто своя, а как родная. Например, Турция присвоила мне звание, близкое к «Человеку года», хотя я иностранка. Израиль, Греция, Кипр — там у меня был по-настоящему горячий прием. В Германии, Швеции, Бельгии множество моих фан-клубов. Отношения с публикой, журналистами и даже некоторыми официальными лицами складываются искренние, человеческие, а не просто выгодные или интересные. Все хотят сделать что-то приятное, подарить, пригласить на курорты своей страны. Последний раз поразил сюрприз в Турции — огромное панно из цветов: «Руслана, мы тебя любим!»

И второе достижение — мы прошли большое испытание. В статусе международной звезды я, казалось бы, могла претендовать на другую, более амбициозную команду — соответствующих предложений было множество. Но для меня принципиально сохранить наш коллектив, энергетику команды. Лучше будем расти медленно, но вместе. Экзамен на физическую и моральную выносливость мы прошли очень легко. Никто не стонал и не скандалил. Те пятеро, которые выступали со мной в Стамбуле, фактически стали мне нянями и секьюрити. Хуже перенес испытание разлукой мой муж и продюсер — Александр Ксенофонтов, который в то время вел дела в Украине. Чувствую вину перед ним и родителями.

— Одним из результатов победы стали ваши дуэты с иностранными исполнителями. Музыка каких современных европейцев вам интересна более всего?

— Возможно, балканская. Желько Йоксимович (второе место на «Евровидении») в Сербии повел меня в клуб, где играли исключительно местную национальную музыку. Впечатления — фантастические! Вдохновляют меня также Турция, Молдова, Румыния, Венгрия — близкие душе территории. Я просто «болею» этнической музыкой.

В последнее время снова начала слушать классику — все-таки закончила консерваторию. Люблю «Реквием» Верди, второй концерт Брамса для фортепиано с оркестром, Бетховена (его все любят). Ну, и очень жесткую денс- и рок-музыку. Максимально жесткую. Кстати, в Германии «вживую» познакомилась с «Рамштайном».

— Вы вхожи в мировой бомонд? Как это выглядит изнутри?

— Встречалась со многими мировыми звездами, такими как Селин Дион, и никогда не чувствовала комплекса. Так, скажем, в Лас-Вегасе — на «World Music Awards», где я получила награду как певица, дисков которой больше всего продано за пределами ее страны.

Когда приезжаю куда-то, со мной сначала все фотографируются — первые лица государства или города. Потом всевозможные встречи, речи … Несмотря на протокол, неизменно возникает взаимная симпатия. Очень теплые, дружеские отношения сложились с первым президентом Литвы — Витаутасом Ландсбергисом. Он дал много ценных советов и вообще способствовал тому, чтобы мои выступления в Европарламенте и другие мероприятия открыли Западу глаза на события в Украине.

Особые отношения сложились с Кличко. Мы постоянно общаемся, переживаем друг за друга.

Больше всего прогрессируют деловые и дружеские контакты с Америкой, ее престижными продюсерскими центрами, продакшн-студиями. Там очень хотят экспериментировать с нашим материалом.

— Какой предстала перед вами Европа?

— Слишком уравновешенной, полностью прогнозируемой.

— Как она воспринимает Украину, о которой знает?

— Мне пришлось принять на себя все результаты имиджевых и внешнеполитических проколов Украины. Отдувалась за наших проституток, нелегальных иммигрантов, многовекторную стратегию… Пришлось стать и географом, и политиком, и экономистом… Специально готовилась к пресс-конференциям и встречам, распространяла литературу об Украине. Многих ожидаемых вопросов о ней мне так и не поставили: просто мало знают. Расспрашивали о молодежи, о потенциале государства, нравится ли мне Юлия Тимошенко, или согласна ли я с политикой Ющенко…

Моя роль в Европе с государственной точки зрения — это создание эмоционального позитива, который ассоциировался бы с Украиной. Я всегда держалась открыто, не пряталась за охранниками. Правда, дважды имела опасные инциденты из-за фанатизма публики. Это напоминало испанский бег от быков. Реально – со всех сторон тянулись руки, готовые оторвать хоть кусочек одежды.

— О чем вы бы еще что рассказали европейцам?

— Хочется, чтобы они оценили украинскую экзотику, независимо от того, кто и что в это понятие вкладывает. Чтобы заработали наши курорты. Объехав Европу и Америку, я убедилась, что Карпаты и Крым не проигрывают тамошним туристическим регионам, а во многом и превосходят их. Турбизнес можно делать на каждом квадратном метре украинской земли.

— А какой вы увидели Украину после «своего» «Евровидения»?

— Совсем иной. Люблю рассуждать над психологией, потому позволю себе субъективный «психоанализ». На том «Евровидении» «Дикие танцы» в Украине воспринимали классно, но даже мысли не было, что это может выйти за пределы страны. И вообще люди — от бизнесменов до простых фанов — не решались на что-то большое, не верили в возможность изменить жизнь. Тогда артисты еще смотрели на Москву как на единственный шанс вырваться наружу и вернуться в Украину «на коне». Так в свое время вспыхнули «В.В.», «Океан Эльзы»…

— Неужели вы в Москве не выступали?

— Нет! Я для нее загадка. Для Москвы я — певица из Европы. Правда, мой украиноязычный диск там уже приближается к «золотому». Готовим англоязычную версию для российского рынка.

… Когда я говорила, что «Дикие танцы» вспыхнут в мире, на меня смотрели как на мечтательницу, идеалистку. Зато после «Евровидения» я то и дело слышала: «Можем!», «Мы же первые!» Среди людей начались разговоры о перспективах, даже на бытовом уровне. Обычно такие изменения в психологии происходят длительное время, эволюционно, а у нас произошли почти молниеносно. В связи с этим хочу сказать Европе, что амбиции, которые проснулись у украинцев, никуда уже не денутся, мы будем и дальше толкать их вперед.

— Вы объясняете слово «дикий» как синоним «свободы» и «природности». Легко оставаться свободной от рамок концертов, съемок, коммерческих обязательств?

— Это рамки профессиональные, и я выбрала их сама — иначе в современном мире нельзя. Быть «дикой» для меня значит быть самой собой, не предавать собственных принципов. В этом смысле я — свободная.